«Я бы назвал сегодняшнюю систему либеральным тоталитаризмом»

Сегодня многие жалеют о распаде Союза, но этот распад был заложен в 1917 году, когда силой загоняли страны в состав СССР. Я сидел в советских лагерях с литовцами, латышами, эстонцами, грузинами, армянами, узбеками, таджиками, туркменами, казахами и представителями других наций. Они ненавидели Москву, русских, советскую власть. И рассказывали, как устанавливалась  жесточайшим террором советская власть у них – у многих из них сосланы, брошены в лагеря и тюрьмы, убиты родные. На кровавом фундаменте не может долго существовать ни одно государство. Все империи создавались силой и все они рухнули. И этот опыт человечества мало кто помнит. Каждый человек рожден быть свободным и это аксиома, а народы что же не имеют на это право?

Политику в современной России все чаще сравнивают с СССР. Видите ли, с долготы своей общественно-политической деятельности, так называемую «петлю времени», повторение истории? Или это все же миф?

Тоже считаю, что власть страны поворачивает в прошлое.  Я бы назвал сегодняшнюю политико-экономическую систему либеральным тоталитаризмом. И в этом нет ничего удивительного, ведь у власти бывшие комсомольцы, молодые коммунисты, их родственники и друзья, а также разного рода лицемеры и приспособленцы. Это тот же конгломерат, который правил страной 75 лет. Люди прошлого стали руководить Россией, которая устремилась в будущее. Разве могли они привести ее к благоденствию? Вопрос риторический. Они хотят жить как при капитализме, пользуясь всеми правами, свободами и  благами. А народ чтобы жил как при советах без прав и свобод, в безысходности и в  нищете.

 Еще подростком разглядев лживость советской системы, не ощущали ли вы давление общества – от учителей и школьных товарищей до сослуживцев? Не было ли рефлексии насчет того, что большинство сограждан поддерживают советский строй?

В моей судьбе главную роль сыграл отец Андрей Сергеевич. Капитан третьего ранга, он не вступил в партию и ушел на «гражданку». Что только ему не предлагали, но он в партию жуликов и палачей, как называл КПСС, не вступил. Их было четыре брата. Трое вступили в партию, старший Павел Сергеевич дослужился до адмирала, но запачкал свое имя, подписав письмо против адмирала Кузнецова, отец порвал с ним всякие отношения. А до того он все время корил братьев за то, что пошли они в партию. Павлу  говорил, что его друзей сажают, стреляют и никто не осмелится  остановить «усатого уголовника». Павел был в ужасе от таких слов брата. Отец даже попросил Павла провести его в Кремль, чтобы застрелить палача народов. Но Павел был трусом.

У адмирала не было детей, он просил отца отдать  ему меня  на воспитание. «Кого ты из него вырастишь? Труса и лизоблюда, как сам!» – отвечал он. В 11 лет отец одел мне наушники, поймал «Голос Америки» по радиоприемнику «Рига 6» и сказал – слушай правду о нашей стране, но держи язык за зубами. Так что пацаном я уже знал, за что сажают людей в лагеря, как издеваются и уничтожают. От лицемерных голосов дикторов на советском радио меня тошнило.

Да, я видел, что многие люди рукоплещут советской власти, но приглядевшись, прислушавшись, я понял: в стране почти все думают одно, на людях говорят то, что надо говорить, зато в узком кругу говорят, что думают. И власть врала людям, нагло и постоянно их дурачила, увлекая  за собой в бездну лживыми лозунгами и обещаниями.

Когда мне исполнилось 16 лет, советская власть расстреляла свой народ в Новочеркасске. Я окончательно понял, что страной правят враги народа, палачи и их необходимо свергнуть. Сделал бомбу и хотел бросить ее в здание обкома КПСС. Отец бомбу отнял и сказал: пока весь народ не поймет, кто его эксплуатирует, усилия одиночек бесполезны, этой хлопушкой ты выбьешь стекла, может, ранишь кого-то, а тебя посадят в психушку и будут делать опыты.

Школу я бросил и пошел работать на судоремонтный завод. Мы ремонтировали сейнеры, меняли мачты, палубницы, бортовые пояса, обустраивали кубрики, делали шлюпки. Бригадиром был дядя Саша. Каждый день с утра я проводил политинформацию, рассказывал о том, что слышал по «Голосам». Дядя Саша ненавидел советскую власть и клял ее каждую минуту. Никто из бригады, а нас было восемь человек, на меня не донес. Это были простые люди, согнутые тяжелой жизнью, они не видели просвета в будущем и инстинктивно понимали, что в этом виновата власть. Они видели, как живут партаппаратчики, видели их дома, машины, слышали презрительные возгласы в свой адрес их детей и прихлебателей. От этого ненависть только усиливалась.

Достаточно часто, прежде всего ваши же сверстники, а с их слов и внуки с правнуками, говорят о желании вернуться во времена, когда бутылка водки стоила 3,62, а вареная колбаса 2,90. Что вы ответите тем, кто сегодня ностальгирует по СССР?

Человек привыкает ко всему, эти люди привыкли к рабскому хомуту. Рабу в определенном смысле живется легче. Не надо напрягать мозг, думать о будущем, хозяин за тебя подумает, даст работу и кусок хлеба. На работе у нас «кантовались», деньги получали, а не зарабатывали. Ведь когда 160 лет назад отменили крепостное право, многие крестьяне не знали, как они будут жить без хозяина, кто их будет кормить. Настолько рабство въелось в душу, что кормильцы страны, став свободными, не понимали, кто их будет кормить! Это страшный парадокс рабства.

Вот и тянут нас в прошлое такие пережитки коммунизма. Они не знают, что делать со свободой, зачем она им нужна. Им комфортнее без свободы. Приведу отрывок из стихотворения Адама Мицкевича «Русским друзьям»:

А если кто из вас ответит мне хулой,

Я  лишь одно скажу, так лает пес дворовый

И рвется искусать, любя ошейник свой,

Те руки, что ярмо сорвать с него готовы».

Был в 11-й политзоне в Мордовии 25-летник (человек, осужденный на 25 лет лагерей – ред.). Пришло время освобождаться, а ему страшна свобода, ведь он отсидел треть жизни. Зарыл он пустую бочку в шлак за кочегаркой, влез в нее, взяв с собой хлеба и воды, сидел там целый день. Нас построили, проверка за проверкой, вошли в зону с собаками солдаты… Нашли его. Он бился в истерике, когда его тащили на волю.

Был ли уже тот день, когда вы проснулись в новой России и почувствовали себя в СССР?

Я это чувствую все последние годы.

Расскажите о вашем уголовном деле.

Когда служил в ГДР, мне приглянулся начальник штаба дивизиона майор Кудинов. Чем-то он походил на моего отца. Он сразу рассказал мне о стукачах КГБ в части и дивизионе, назвал по именам. А потом пошло… Я рассказал ему о расстреле рабочих в Новочеркасске, читал свои стихи. Он открыл сейф, взял бутылку корна (немецкая водка) и пил до отбоя. Он клял советскую власть и Сталина. А потом… Стихи читали высшие офицеры полка, сержанты, рядовые, но все это было скрытно, обходили стукачей.

Все случилось неожиданно. Тетрадь со стихами и статьей о советской армии попала к чекистам. Старлей Саша из штаба полка позвонил мне в штаб дивизиона (я заполнял суточную ведомость) в десять часов вечера и сказал, что старшина Жилкин принес мою тетрадь чекистам и сейчас они придут за мной. Посоветовал бежать, ориентируясь на телевышку Западного Берлина, макушка которой была видна из нашей части. И я пошел…. За мной увязался мой друг Чесноков из Геленджика. Трое суток пробирались к Западному Берлину. Шли ночами, так как были подняты по тревоге советские и немецкие части в этом районе, летали вертолеты, леса прочесывали солдаты. Мы прошли сквозь игольное ушко. И только на самой границе в 5.25 утра  4 августа нас по чистой случайности задержали пограничники ГДР и передали чекистам. А что с нами делать не знали.

Сидел 21-й камере тюрьмы КГБ в Потсдаме на Ляйстиковштрассе, 1. В тюрьму превратили бывшую немецкую кирху. Священника расстреляли, наварили на окна решеток, поставили заборы, опутали все колючей проволокой, соорудили прогулочные дворики и филиал ГУЛАГа в ГДР был готов принимать инакомыслящих. Целый месяц допросов не было. В начале сентября вдруг забегали надзиратели в коридоре, поднялся шум, открылась дверь. В проеме стоял крупный штатский. В коридоре никого не было. Вошел и прикрыл за собой дверь.

-Жить хочешь?

– Смотря как.

– У тебя две статьи 70 и 64,а это «вышка». Никаких стихов не было, про тетрадь забудь, иначе… Мы ценим заслуги твоих родственников, а ты молодой и глупый. Согласен? Пойдешь только по 64, дадим меньше меньшего.

Мне дали 12 лет по ст. 64 УК РСФСР. Чесноков получил 10 лет. В общем, спасли свои шкуры и меня заодно. Ведь если бы следствие пошло по-настоящему, вскрылось бы, что мои стихи читали человек сто, но никто не донес на антисоветчика. Судить высших офицеров во главе с командиром полка полковником Цимошинским… Это было бы ЧП союзного значения.

Почему КГБ физически не устраняло всех тех, кто доставлял режиму головную боль? Ведь, в отличие от сегодняшних времен, Советский Союз не зависел от мнения международного сообщества?

Напрасно вы так думаете. СССР был повязан международными договорами, он был членом ООН, других международных организаций, подписал Хельсинский акт. Мы постоянно переправляли информацию на волю, она шла в самиздат, на радио за границу. У советских посольств и консульств проводились пикеты и митинги. Бывали случаи, когда послы боялись выйти на улицу.

Когда в 1972 году 4 ноября в политлагере № 17 «а» умер поэт Юрий Галансков, ноты протеста советскому правительству направили даже французские и итальянские коммунисты. У советских посольств за границей творилось что-то невообразимое. Многие церкви мира отслужили панихиды по мученической кончине Юры. Он читал свои стихи у памятника Маяковскому в Москве. За это получил семь лет и умер в 33 года через пять лет после суда. Его знаменитый «Человеческий манифест» знают и сегодня многие молодые правозащитники. «Должен же быть кто-то выстоявший, кто бы имел право говорить…». Так говорил Юра и он выстоял, он говорит сегодня с молодыми правозащитниками своими стихами, что вновь в нашей  Родине нарушаются права человека, а большинство людей влачат жалкое существование.

СССР был коллективной, командной системой. Кто-то должен был отдать приказ, но ответственность никто на себя брать не хотел, поэтому большинство из нас остались живы. Все-таки КПСС оглядывалась на Запад.

Был ли за 12 лет лагерей момент, когда опустились руки? Что помогало вернуться к активной деятельности?

Никогда у меня не опускались руки перед трудностями, а наоборот вспыхивало необыкновенной силы желание преодолеть их. В 2000 году пригласили в ФРГ, в Потсдам в бывшую тюрьму КГБ, где я сидел. Там теперь Музей жертв КГБ. Десять дней я был в Потсдаме, мне предложили переезжать в ФРГ, обещали квартиру, пенсию (не такую, как в России), работу. Я отказался. В Германии практически нет проблем и это для меня скучно. Здесь у меня была правозащитная организация, я помогал людям, боролся с чиновничьим беспределом… А там мне осталось бы стричь газоны или водить туристов по тюрьме и рассказывать, как я сидел. Скукота!

Что лично для вас оказалось самым сложным в лагере?

Я знал, что попаду в политлагерь, что лагеря такие находятся в Мордовии. В первые дни меня рвали буквально на части. Приглашали бандеровцы, басмачи, «лесные братья» – литовцы, латыши, эстонцы, баптисты, Свидетели Иеговы (как и в СССР, в 2017 году решением Верховного суда РФ деятельность религиозной организации запрещена на территории России – ред.), пятидесятники, православные священники и антисоветчики. В лагере сидели абакумовцы, полицаи и бургомистры разных городов СССР. Прибыл я в 11-й политлагерь в поселке Явас 17 декабря 1967 года. В зоне находилось 1875 человек и на ужин давали довольно приличный рыбный суп. А в воскресенье меня пригласили на поэтический вечер, который вел Андрей Донатович Синявский. И там я прочитал свое стихотворение «Кремлевские звезды».

-Как они тебя не расстреляли! – воскликнул Андрей Донатович. Я рассказал обо всем, что случилось со мной в ГДР. Там же я и познакомился с поэтом Валентином Соколовым, который читал свое знаменитое стихотворение «Топоры».

Какие места в «Одном дне Ивана Денисовича» и «Архипелаге ГУЛАГ», исходя из вашего лагерного опыта, вы бы назвали не совсем правдоподобными или пережили по-другому?

Я не вижу ничего неправдоподобного в работах Александра Исаевича. Мне кажется, есть моменты, когда он приукрашивает действительность, чтобы не слишком пугать людей.

Недавно отмечался День Конституции. Которая, давайте говорить прямо, во многом писалась под Бориса Ельцина в его противостоянии с «красно-коричневым», как тогда говорили, парламентом. И именно из сверхпрезидентской Конституции, из уступок первому президенту, родилась нынешняя политическая система. На ваш взгляд, нужно ли было тогда, осенью 1993 года, поступить по-другому?

Я уважаю Бориса Николаевича Ельцина, он тянул страну один. А все ждали, куда кривая вывезет. Помощи никакой. Но все-таки он сделал одну серьезную ошибку, не назначил выборы в Верховный Совет в сентябре. Он сам создал 93-йгод. Отсюда все и пошло наперекосяк.

Приходилось ли общаться с сегодняшними активистами штаба Алексея Навального? В чем они похожи и в чем принципиально отличаются от советских диссидентов?

Нет, с активистами  Навального не приходилось встречаться.

Почему, на ваш взгляд, страна достаточно легко отвернулась от демократических завоеваний 1990-х? Чья это вина?

Моисей не зря водил евреев по пустыне 40 лет. Он хотел, чтобы вымерли рабы, родилось новое поколение свободных людей. А у нас 75 %рабов.

И, наконец, что бы вы посоветовали тем, кто борется «за вашу и нашу свободу» в современной России?

Не отходить от Правды, бороться за нее, не лицемерить, не приспосабливаться ко злу. Лишь тот достоин Правды и Свободы, кто каждый день идет за них на бой.