Что говорит защита
Защита Светланы Прокопьевой считает доказательства обвинения недопустимыми, а выводы экспертов обвинения необоснованными.
Адвокаты журналистки ходатайствовали об исключении из материалов дела заключения экспертов из Сибири, выполненного на бланке Хакасского государственного университета.
Защитник Виталий Черкасов рассказал в суде, что связался с вузом и получил от проректора официальный ответ: бланк заключения не соответствует университетскому и вуз к этой экспертизе никакого отношения не имеет.
Черкасов также заявил, что один из авторов экспертизы — психолог Ольга Якоцуц — предоставила недостоверные, по его мнению, данные о себе. Кроме того, адвокат поставил под сомнение квалификацию этого эксперта и привлеченного ею для экспертизы филолога Юлии Байковой — специалиста по поэзии Евгения Евтушенко.
Адвокат Тумас Мисакян на суде заявил, что эксперты «грубо исказили контекст», в частности, приписали Прокопьевой авторство слов «ФСБ оборзело», в то время как это прямая цитата из предсмертного сообщения Жлобицкого, опубликованного им в анархистском чате телеграма.
По словам адвоката, фраза «не является высказыванием автора и, следовательно, не может быть аргументом в доказывании «правильности поведения» террориста».
Судья не стал исключать экспертизу из материалов дела, сказав, что даст ей оценку при вынесении приговора. Защита привлекла других специалистов, в том числе из московской гильдии лингвистов-экспертов «Глэдис».
Они утверждают, что Прокопьева не оправдывала терроризм, а рассуждала «о практике подавления со стороны государства протестной активности граждан». «Автор усматривает общественную опасность такого подавления в том, что оно способствует обращению молодежи к практике террористической деятельности», — заявили эксперты.
Лингвист Юлия Сафонова, автора методики проведения экспертиз, которую использует Национальный антитеррористический комитет, заявила в суде, что ни в одном заключении экспертов обвинения не увидела «общего анализа текста». Авторы экспертиз, по ее мнению, используют «клей и ножницы»: вырывают фразы из контекста «и давай искать слова «теракт».
Специалисты, вызванные защитой, настаивали, что «журналист имеет право анализировать текущие события», что Прокопьева увидела причину случившегося в репрессивной политике государства, но не оправдывала терроризм, а кроме того, директор ФСБ Бортников публично выступал в день теракта в Архангельске и говорил, что «мы упустили молодежь».
В финале слушаний защита попросила суд назначить дополнительную судебную экспертизу в связи с неустранимыми противоречиями в выводах экспертов, в том числе «липового экспертного центра».
Что говорила на допросах сама Прокопьева
В ходе следствия журналистка объясняла, что теракт был поводом «поговорить о репрессивном тренде развития нашего государства и излишне жестокой (на ее взгляд) правоохранительной практике, распространенной в России».
В суде Прокопьева рассказала, что она историк по образованию и 17 лет работает журналистом. Тему теракта для колонки она выбрала потому, что это было самое громкое событие недели.
«Смысл колонки был в том, что репрессивное государство оказывается жертвой, — сказала Прокопьева. — Политический теракт — ясный симптом нездоровья в обществе. Если мы видим симптом, схожий с тем, что было в российской империи, мы должны задуматься, куда движемся. В любом месте депрессивный анархист может решить, что у него нет другого выбора. Я против насилия как такового. Пафос был в защите от насилия и предотвращении насилия».
На вопрос прокурора, на какого читателя направлена колонка, Прокопьева ответила: «Статья стала широко известна после возбуждении уголовного дела».
«Мое мнение отличается от мнения большинства. Я считаю, что моя страна отходит от демократии в авторитаризм. Конституция дает мне право высказываться. Я не вижу в этом преступления», — заявила Прокопьева.
«Идеи, неудобные для государства»
На прениях в пятницу прокурор заявил, что все представленные в суде доказательства вины Прокопьевой — «допустимые, достоверные и достаточные», а показания экспертов — «последовательные и непротиворечивые».
Защита попросила суд оправдать журналистку. «Предмет колонки Прокопьевой — «критика, в том числе, правоохранительной системы относительно ненадлежащего соблюдения гражданских прав и свобод, подавления протестной активности. Анализируя причины теракта, она указывала и на ответственность государства за случившееся. Именно критику Светлане не простили, — заявил в прениях адвокат Тумас Мисакян. — Именно это является настоящей причиной уголовного преследования, а не оправдание терроризма, которого в ее колонке и близко нет».
По решениям Европейского суда, напомнил адвокат, «высказанные идеи, неудобные для государства, подлежат защите», а журналисты, высказываясь по вопросам общественной значимости, имеют право прибегнуть к преувеличению или даже провокации, так как ст. 10 Европейской конвенции защищает и форму высказывания, которую выбрал журналист». В тексте Прокопьевой имеются исключительно негативные оценки и теракта и террориста, сказал Мисакян.
«Никто не сделал для популяризации этого текста и эфира больше, чем сами правоохранительные органы, — отметила адвокат Татьяна Мартынова. — Но текст не про терроризм, а о том, что в нашей стране патологически не соблюдаются гражданские права и свободы, несмотря на то что они формально провозглашены. Никакого умысла на оправдание терроризма у нее не было». Защитница напомнила, что Светлану обвиняют не только в оправдании, но и в пропаганде терроризма — о чем государственный обвинитель в суде «не задал ни одного вопроса».
После этого Прокопьева выступила с последним словом.
«Она абсолютно невиновна. Это политическое дело, политический заказ. И в случае обвинительного приговора мы сделаем все, чтобы более высокая судебная инстанция её оправдала», — сказал Интерфаксу главный редактор «Эха Москвы Алексей Венедиктов
Источник:
