Представитель Госдепа: Американцы не мыслят категориями геополитики

Джошуа Бейкер — официальный представитель Госдепартамента США рассказал в интервью DW об отношении американцев к России и подходе Вашингтона к конфликту на Украине.

Проездом из Бишкека в Лондон в Берлине на несколько часов остановился официальный представитель Госдепартамента США, сотрудник управления международных СМИ Джошуа Бейкер. Парламентский корреспондент DW Никита Жолквер воспользовался возможностью и задал Бейкеру несколько вопросов.

Deutsche Welle: Господин Бейкер, Соединенные Штаты занимают важное, я бы сказал, выдающееся место в российских СМИ. Америка — своего рода «любимый» враг политиков и большинства журналистов в России. А много ли говорят и пишут о России в США.

Джошуа Бейкер: До известного скандала во время текущей предвыборной кампании Россия в выпусках новостей упоминалась от силы раз в день, а то и реже. Американские СМИ уделяют основное внимание внутренней политике или таким событиям, как в Далласе или Орландо. Внешней политикой — не только Россией — в США интересуются намного меньше. Правда, этот интерес чуть-чуть вырос после начала украинского конфликта. Но рядовой американец, если честно, о России не думает.

— А если все-таки думает, то какой она ему представляется — конкурирующей с Америкой второй «сверхдержавой» или, как однажды выразился Барак Обама, «региональной державой», то есть важной, но все же одной страной из многих?

— Когда вы спрашиваете меня о рядовых американцах, я думаю о моих родителях. Они живут во Флориде, политикой не увлекаются, отец — страховой агент, мама работает в детском саду. Так вот, они не воспринимают Россию как некую угрозу, а само слово «держава», то есть «power» или «superpower» американцы не используют даже применительно к собственной стране.

Было бы очень странно, если бы американец сказал, что он представитель великой державы, что США — это superpower. В Америке нет дискуссий о том, какая держава великая, а какая нет, о полюсах в мире. Американцы вообще не думают в геополитических категориях. Я, когда учился в России, был, например, очень удивлен, когда мне сказали, что Соединенные Штаты, мол, выиграли холодную войну. По крайней мере люди моего поколения в таких категориях не мыслят.

— Вы упомянули скандал с оглаской электронной переписки Демократической партии. Насколько велика роль российской версии этого скандала и отношений с России вообще в предвыборной кампании?

— В последние пару недель об этом много говорят. Но я думаю, что это СМИ раздувают «историю», что разговоры о российском вмешательстве в нашу политику сильно преувеличены. Внимание американских СМИ также привлекли высказывания Дональда Трампа о Путине, как о хорошем лидере, о Крыме, об Украине. Но я не думаю, что обычные американцы остро реагируют на это, на их выбор такие вещи не повлияют. Впрочем, избирательная кампания в США долгая, и темы в ней возникают разные — то про Мексику, то про Канаду, была тема Бенгази. Сейчас вот Россия — любимая тема, но едва ли эта тема продержится дольше месяца.

— А как вы думаете, почему Владимир Путин хочет, чтобы президентом США стал Трамп?

— У нас тоже об этом пишут, но я не думаю, что Путин делает ставку на Трампа. На самом деле, очень трудно понять, что творится в Кремле. Так что такой вопрос лучше задать представителю российского президента.

— Сейчас вряд ли можно предсказать, какой курс будет проводить Трамп, если он станет президентом — будь то в отношении России, Китая или Европы. Мне он представляется малопредсказуемым. Иное дело Хиллари Клинтон, человек с политической биографией, уже имеющий правительственный опыт. Чего от нее можно ожидать в отношении России?

— Для начала следует сказать, что внешняя политика США не зависит только от президента. Велика роль Конгресса, госсекретаря, экспертов. Что касается самой Хиллари Клинтон, то известно, что она считает захват Крыма нелегальным, что она осуждает военную и прочую поддержку Россией так называемых «сепаратистов» в Донбассе. Я думаю, что она будет продолжать использовать санкции как инструмент политического нажима. Так что, скорее всего, Хиллари Клинтон продолжит в отношении России политику, которую проводит администрация Обамы. Мы ждем каких-то движений не со стороны нашего президента, а с российской стороны.

— А что вы думаете о конфликте на Украине? Есть ли различия в подходе США и, например, Германии и Франции — участниц так называемого «нормандского формата»?

— Мы на сто процентов разделяем позицию Германии и Франции, которые представляют позицию всего Запада. Заключается она в том, что нельзя в XXI веке захватывать территорию другого суверенного государства, даже если на то есть какие-то исторические причины или интересы российского флота. И дело не в том, что Россия захватила часть именно Украины. Наша реакция была бы такой же, если бы речь шла, например, о части Монголии или каком-нибудь тихоокеанском острове. Это дело принципа.

Если же говорить об Украине, то это молодая европейская демократия, которая стремится в будущем стать частью Европейского Союза. Мы активно поддерживаем украинскую демократию, оказываем финансовую и прочую помощь. Я вместе с президентом Обамой был на саммите НАТО в Варшаве, где было принято решение о новых батальонах в Прибалтике и Польше. Мы этого не хотели, но таково было требование наших восточноевропейских союзников, которое стало следствием российской агрессии.